Главная

Per Nilsen "Dance, music, sex, romance"
Начало
Перевод drittunge

1 | 2 | 3 | 4 | 5

Талант и интерес к музыке Принс унаследовал у своих родителей. Отец, Джон Л.Нельсон, был пианистом и композитором, чья собственная джазовая группа играла на вечеринках и в некоторых клубах в Миннеаполисе. Его сценическое имя было Принс Роджер. Несмотря на то, что он работал литейщиком на электронном заводе Ханейуелл, страстью жизни Джона Нельсона была музыка. Мать Принса, Мэтти Шау, познакомилась с Джоном на концертах его джазовой группы, где она тоже иногда пела. После женитьбы, она забросила музыку, чтобы начать зарабатывать на жизнь семье. Позже она стала дипломированным работником в социальной сфере и работала в школьной системе Миннеаполиса. У Джона уже были дети от первого брака: Лорна, Шэрон и Джон Джуниор, а у Мэтти был сын, Альфред.

Принс родился 7 июня 1958 года. Его назвали сценическим именем отца, Принс Роджер Нельсон. Мэтти звала его «Шкипер», потому что «он был таким крохотным и такой милашкой, просто прелесть». По словам двоюродного брата Принса Чарльза Смита, «Принс не хотел, чтобы его называли Принсом». Смиты жили неподалеку и Чарльз был его другом детства. «Для нас, детей, Принсом был его отец. Поэтому мы все звали его «Шкипером». Я один раз назвал его Принсом, и он жутко разозлился. Только много лет спустя, когда он уже учился в школе, ему начало нравится имя Принс. И тогда он зверел, когда его называли Шкипером!». Тайка Ивен (обычно ее звали Тайка) родилась двумя годами позже Принса. Ее имя происходит от популярного телевизионного шоу «Тайка». «Мое имя было очень необычным, и у Принса тоже, и нас постоянно с ним дразнили. Я хочу сказать, что в шестидесятые годы не было никого, кого бы звали Тайка и Принс».

Родители Принса переехали в Миннеаполис из Луизианы в начале 50-х, оставив южный штат, где постоянно происходили конфликты на расистской почве, чтобы попытать счастья в более либеральном штате Миннесота. Они всегда воспринимали себя черными, несмотря на то, что Принс утверждал, что его отец полу-итальянец, а в матери – «смешение разных кровей». Его мать была более точна: «Я считаю, что все черные расово смешаны. Мои предки и предки его отца состояли из многих национальностей и рас». Принс же делал достаточно противоречивые заявления по поводу своей расовой принадлежости, потому что он «просто не хотел, чтобы это было главной темой для обсуждения» в его карьере, «я всегда хотел, чтобы люди уважали меня за мою музыку, а не за цвет моей кожи».

Родители Принса обладали разным темпераментами. Джон был на 16 лет старше Мэтти. Он был спокойным, серьезным и всегда очень увлеченным музыкой. Мэтти же была полной противоположностью Джона – добродушной и экстравертной. Принс объяснял, что от матери он унаследовал «дикий нрав», а от отца – «строгость». В основном же он больше похож на отца, который говорил: «Я обычно много времени провожу в одиночестве, пишу и сочиняю музыку. Это самое важное в моей жизни. Я не хочу встречаться с незнакомыми мне людьми. Я выражаю свои чувства через музыку и мой сын тоже это делает. Таким образом мы с ним общаемся. Его талант происходит от Бога, но может быть там есть и частичка от меня». По словам Чарльза Смита, «Принс и Джон очень похожи. Оба экцентричны и немного чокнутые, но для того, чтобы знать их сущность, надо знать их поближе. Мэтти была очень раскованной и чувственной, а Джон всегда был спокоен. Это Джон привил Принсу любовь к чистоте и к порядку. Нам всем нравился его стиль. Он всегда одевался так, чтобы цвет костюма гармонировал с цветом обуви».

Мысли о будущей профессии пришли Принсу в далеком детстве, когда он один раз был на концерте группы его отца. «Мне было тогда 5 лет, и это было так здорово, я не мог поверить, люди везде кричали, и после этого я подумал, что я хочу быть музыкантом, когда вырасту». Позже, когда ему было 10, его отчим отвел его на концерт Джеймса Брауна и даже вытащил его на сцену, что произвело неизгладимое впечатление на молодого Принса. Еще одним примером для подражания был Принсевский сводный брат Альфред, кто жил раньше вместе с ним и Тайкой. Он очень тогда увлекался Джеймсом Брауном и зачесывал волосы на манер Литтл Ричарда. «У него был потрясающий голос, но он был странным малым», - вспоминает Чарльз Смит. – «Никто про него ничего не знал. Из дома он обычно выходил через окно из своей комнаты. Мы с Принсем часто пробирались к нему и он нас всегда пугал, выпрыгивая сзади из-за угла. Он был очень странным парнем». Позже Альфреда признали умственно отсталым и отправили в лечебницу для душевнобольных в Ст.Паул, что находится в 60 милях от Миннеаполиса.

Музыка всегда была неотъемлимой частью в жизни Принса с детства. Он начал сам играть на папином пианино, когда его не было дома. Он пытался играть мелодии из Batman, Dragnet, и из телесерии The Man from the U.N.C.L.E.. Очень скоро он сам стал сочинять свои песни. «Он слышал музыку еще с детства», - рассказывает Мэтти. – «Когда ему было 3 или 4 года, мы ходили с ним в музыкальный магазин и он мчался к пианино или органу. Я его все время искала, а он оказывался в музыкальном отделе». «Когда ему было пять лет, он пытался копировать мою игру на пианино, и иногда делал то, что не мог сделать даже я» - говорит Джон Нельсон. Принс утверждает, что он написал свою первую песню ”Funk Machine” в 7 лет.

Принс много рассказывал о своем трудном детстве, о разведенных родителях. Позже он в некоторых своих песнях ”The sacrifice of Victor”, ”Papa” и ”Da, da, da” пел о том, что отец издевался над ним. Когда его спросили в 1996, какая из сцен в «Пурпурном дожде» была наиболее автобиографична, он ответил: «Сцена, где я сижу и смотрю на плачущую мать». Несмотря на это, Мэтти уверяет, что у них с мужем были обычные «нормальные ссоры» без всякого насилия. Чарльз тоже уверен, что Принс скорее всего преувеличивал насчет злобности его отца. «Я никогда не видел, чтобы Принса и его сестру как-то морально или физически угнетали дома. Их мать делала все для них! Я вообще считаю, что их избаловали. Все считали Принса такой милашкой. Он был таким крохой и у него ко всему был природный талант и поэтому никто его не бил и не унижал».

Семья Нельсонов жила на 915 Логан Авеню в северной части Миннеаполиса, где в основном жили негры. Сейчас там живет примерно 400.000 жителей, и из них всего 13 % - негры. У Миннеаполиса была слава самого либерального города в Америке, где было меньше всего столкновений на почве расизма. «Я рад, что я родился и живу здесь. Здесь спокойно и здесь видно, как люди терпимо относятся друг к другу. Было бы по-другому, если бы я жил, например, в Атланте».

Принс ходил в школу имени Джона Хэя. Там он познакомился с Андре Андерсоном в третьем классе, и вскоре он, Андре и Чарльз стали неразлучными друзьями. У Андре с Принсем, как потом выяснилось, было очень много общего. Один раз, когда Принс пригласил Андре первый раз к себе домой, он заметил фотографию с группой принсевского отца. «Я не мог поверить своим глазам! Мой собственный отец был бассистом в их группе и я узнал его на фотографии! Так было странно, что мы с Принсем так быстро сошлись, и потом оказалось еще, что наши отцы тоже дружили. Это было сильно». Принс по выходным ходил в церковь по соседству и пел в хоре. Как и многие соседи, его семья исповедовала веру адвентистов седьмого дня. «Единственное, что мне позже пригодилось потом в жизни – это пение в хоре», вспоминает Принс.

Когда Принсу было 10 лет, его родители расстались после 13 лет совместной жизни. Отец Джон переехал из дома, оставив пианино своему сыну. Мэтти достался дом на Логан Авеню. «Я точно помню тот день, когда отец нас покинул, - вспоминает Тайка. – Я стояла в коридоре с этим маленьким парнем рядом, я посмотрела на него и спросила: «А что теперь будет?» После развода Мэтти пришлось брать на себя самую тяжелую работу, чтобы прокормить себя и детей, предоставив им возможность развиваться самим. «Меня воспитал Принс. Он меня всему научил. Мы были большее время предоставлены самим себе. Это побудило нас к творчеству. Он научил меня рисовать и писать рассказы. Когда наши родители развелись, он стал мне отцом, пока наша мама работала на трех работах, чтобы нас прокормить».

После ухода отца, Принс стал чаще садиться за пианино, и это было для него своего рода избавлением от трудностей. Через несколько лет их мать снова вышла замуж за Хэйвуда Бейкера. Принсу было сложно приноровиться к требованиям дисциплины, которые предъявлял ему отчим, и поэтому они плохо ладили друг с другом. «С появлением отчима Принс стал чаще вспоминать отца. Для него это был пример для подражания, а отчим – никто. Я часто видел, как они ругались, и я тоже иногда попадал под горячую руку, потому что я нередко бывал у них. Принс часто ссорился со своей матерью, кричал на нее: «Мама, перестань!», а она ему говорила в ответ: «Я наказываю тебя, Шкипер, на 19 недель. Будешь сидеть у меня взаперти все лето!» Но все равно они потом мирились», рассказывает Чарльз Смит.

Когда Принсу было 12 лет, он ушел из дома и поселился у Джона Нельсона, который жил в квартире на юге центра Миннеаполиса. «Я помню тот день, когда он решил убежать из дома. Мать ему тогда сказала: «Приходи домой в девять!» А Принс сказал: «Нет, я ухожу. Ты пойдешь со мной?» Я тогда сказал да, но я солгал. Когда пробило 9 часов вечера, я пошел домой, а Принс ушел жить к отцу».

Когда отец Принса женился в очередной раз, у Принса появился еще один сводный брат, Дуэн Нельсон. «Принс и Дуэн очень быстро сблизились, - вспоминает Чарльз. – Мы всегда относились к нему, будто он его настоящий брат. Мать Дуэна умерла, когда он еще ходил в школу, и он очень переживал. После этого их дружба с Принсем еще больше укрепилась». Принс всегда очень увлекался спортом, играл в баскетбол, футбол и бейсбол, и потом даже играл в баскетбольной команде в Брайанте. Его тренер, Ричард Робинсон, запомнил Принса за быстроту игры, четкие удары и отличное ведение мяча.

В школе Принсу давалось нелегко, в основном из-за роста и имени. У него было много прозвищ, например Принцесса и Собака мясника, потому что дети думали, что он похож на немецкую овчарку. «Когда я был маленьким, меня очень дразнили в школе. Меня называли девчонкой, панком, чучелом и придурком. Понимаете, девчонки меня любили, а мальчишки ненавидели», - рассказывает Принс.

Но Принсу пришлось недолго жить у отца, после того, как тот поймал его с одной девочкой у них дома, которая пришла навестить его. Его отец был очень строг. Принс позднее рассказывал, как ему пришлось умолять отца взять его обратно. «Он говорил нет, и тогда я позвонил сестре и попросил ее, чтобы она позвонила отцу и уговорила его взять меня домой. Потом она сказала мне, чтобы я сам позвонил ему и попросил прощения, что я и сделал, но он все равно был непреклонен. Я тогда сидел в телефонной будке целых два часа и рыдал». Принсу временно пришлось жить у его тети Оливии, которая была строгой и религиозной старухой. Отец разрешил ему приходить домой на выходных.

Принс, Андре и Чарльз решили создать группу, когда им было 13 лет. Отец купил ему тогда первую электрогитару, на которой он довольно быстро научился играть. Принс решил, что он будет играть на гитаре в группе, Чарльзу достались клавишные, а Андре – басс-гитара. «У нас было много прообразов, на которых мы хотели походить. Мы пытались имитировать Джексон 5. Принс пел ”I want you back” (которая была большим хитом в 1969 году). Сначала мы подумали, что он поет, как девчонка. Джексон 5 нас вдохновляли, потому что они все были нашего возраста, и мы были уверены, что мы их побьем. Мы говорили: «Мы такие же талантливые, как они, и у нас тоже есть энергия и все такое, хотя мы не братья, но мы были родственными душами», говорит Чарльз. «Мы считали, что Джексон 5 были детским лепетом, потому что мы увлекались Слаем Стоуном и более серьезными вещами. Принсу больше всего нравился Стиви Уандер, ему нравилась его музыка, но он всегда говорил: «Я же тоже так могу!» То же самое он говорил про Слая Стоуна, но тут тоже не все было гладко, потому что Слай всегда был очень недисциплинирован, продувал свои концерты и еще баловался наркотиками. Принс уверял нас, что он не будет как Слай, что он будет строить свою группу как Джеймс Браун».

Группу поначалу назвали Phoenix (Феникс). Название придумал Чарльз, который перенял его из альбома Grand Funk Railroad (Return of the Phoenix, который вышел в 1972 году). Это была белая хеви-металл группа, которая им тогда нравилась. Другим не очень понравилось это название, и они решили переименоваться в Soul Explosion по названию одного телешоу, но потом все-таки группа стала называться Grand Central. Репетировали у Чарльза дома в подвале. Иногда они выставляли аппаратуру на улицу и практиковались там часами, что выводило соседей из себя. Один раз они даже вызвали полицию и ребятам пришлось перебраться домой к Андре.

В 14 лет Принс перешел в Центральную среднюю школу недалеко от дома его отца. Он всегда хорошо одевался, носил отутюженные брючки и курточку в отличие от других, которые ходили в джинсах и в майке. В классе он всегда был очень молчалив, поэтому многие учителя не могли до него достучаться. Однако учился он на хорошие оценки, что давалось ему, очевидно, без особого труда. Ректор Мэл Вест вспоминает его как студента «среднего или чуть выше среднего уровня». Учитель социологии Джин Андерсон охарактеризовал его как «по-настоящему умного парнишку, который мог сделать множество упражнений за 10 минут, пока другие сидели и пыхтели».

«Из-за Принсевской скромности никому и в голову не приходило, на что он способен, пока в один прекрасный день он и его друзья не устроили на большой перемене небольшое шоу» - рассказывает Одри, который учился вместе с Принсем. «Дети даже не представляли себе, что такое возможно. Ведь он все время торчал со своим братом, Дуэном. Я всегда здоровался с Принсем, а он в ответ обычно что-нибудь бурчал. А Дуэн был очень популярен среди девочек». Несмотря на то, что Принс редко где ходил один, он все равно оставался белой вороной, потому что не пил, не курил и оставался в тени на каких-нибудь вечеринках. Однако в нем было что-то, что привлекало девочек, и у него даже была подружка, девочка из группы поддержки по имени Ким Апшер, которая впоследствии оставалась его другом многие годы.

Принс с успехом посещал уроки музыки, класс гитары и школьную самодеятельность в средней школе. Учителя музыки обычно запирали его в классе на большой перемене по его просьбе, чтобы он мог попрактиковаться на инструментах. Найдя свою нишу в музыке, Принс стал постепенно бросать спорт и баскетбол.

Пожив немного у отца и у тети Оливии, Принс вскоре переехал к своему другу Андре Андерсону, семья которого жила на севере Миннеаполиса. Там он прожил до окончания школы. Мать Андре, Бернадетт Андерсон, растила в одиночку шесть детей и пыталась окончить Миннесотский университет. «Бернадетт была самой светлой частью в его жизни» - рассказывает Чарльз Смит. – «она была матерью для всех. Она делилась со всеми и все должны были все делать наравне с ее родными детьми. Я не знаю, как ей это давалось. Она была очень мужественная женщина». Принс с Андре сначала попытались жить в одной комнате. По словам Андре, Принс страдал маниакальной страстью к порядку и чистоте, а его часть комнаты отличалась безукоризненной убранностью. Из-за этого они часто ссорились и вскоре Принсу пришлось переехать в подвал. Бернадетт не вмешивалась в их жизнь, считая, что пока они не бросают учебу и не попадают в неприятные истории, все хорошо. «Он был всегда немногословен, но он был эмоциональным вулканом, который мог начать извергаться в любой момент» - вспоминает она. – «особенно это проявлялось, когда одноклассники дразнили его из-за маленького роста. Они были очень жестоки».

И Андре и Принс много чего рассказали про сексуальные оргии и дикие вечеринки в подвале у Андре, но Тайка убеждена, что не стоит воспринимать большинство из историй всерьез. «У Принса с Андре было действительно бурное воображение. Многое из того, что они говорили, происходило у них в головах. Принс всегда хотел, чтобы все думали, что он крутой». Чарльз Смит тоже согласен с этим: «мы все в глубине души боялись девочек. Мы говорили много чепухи. И не у многих тогда были подружки. Были девочки, которые приносили Принсу плакаты с Хендриксом, но это были просто подруги. Это не были какие-то дикие, сексуальные отношения». Принс позже признался, что в его сексуальном опыте большую роль сыграли журналы Плейбой и всяческая эротическая литература, которую ненавязчиво подсовывала ему его мать.

Часами репетируя в подвале у Андре, мальчишки вскоре научились играть на многих инструментах сами, включая гитару, басс-гитару, клавишные и ударные. Бернадетт Андерсон разрешала им играть в доме, хотя иногда их музицирование выводило ее из себя, потому что в подвале играл Принс, а наверху то же самое – Андре. Сестра Андре, Линда, вскоре тоже вступила в группу в качестве клавишницы, после того как Принс научил ее играть на кейборде.

Grand Central в основном играли хиты того времени, но с большим уклоном на негритянских исполнителей, таких как: Sly and the Family Stone, Earth, Wind & Fire, Paliament, The Four Tops, Джими Хендрикс, Джеймс Браун и Стиви Уандер. Единственную ими написанную композицию в стиле фанк ”Do you feel like dancing?” Принс, Андре и Чарльз решили поделить на три части, чтобы петь. Чарльз был запевалой. Если они пели Слай Стоуна, то запевал Принс. Когда пели Earth, Wind & Fire, то Чарльз пел за Филипа Бейли. Позже, благодаря черной радиостанции KUXL, они добавили в свой репертуар Сантану, Чикаго и Стили Дэн.

Grand Central и другие местные группы, как Flyte Time, The Family и the Cohesion, в которой участвовал принсевский одноклассник Ронни Роббинс, выступали в отелях, коммунальных центрах, на школьных балах и в некоторых клубах в округе Миннеаполиса и Св.Паула. Они же и сами их организовывали. «Мы должны были быть не только музыкантами, но и предпринимателями и менеджерами. Мы должны были сами бронировать залы, печатать листовки и плакаты» - рассказывает Джимми Джэм.

Группой The Family руководил Сонни Томсон, который много лет позже стал членом Принсевской группы New Power Generation. Принс потом рассказывал, что Сонни был кумиром его детства. «Эти ребята были настоящими монстрами! Они были намного сильнее нас всех. У Сонни вообще была настоящая четырех-полосная аппаратура дома. Он такие на ней штуки вытворял! Для меня он был вообще как Стиви Уандер. И еще он умел играть на любом инструменте» - говорит Чарльз.

«Мы часто с ними играли на спор. Их группа подражала Лэрри Грехему, а мы больше походили на Парламент-Фанкаделик. Удивительно, как они быстро развивались. Я помню их 13 и 14-летними пареньками, и они мне показались симпатичными, и я был уверен, что мы их сделаем. Но они потом стали угрожающе быстро расти», - рассказывает член Flyte Time Джеллибин Джонсон. «Вообще нас поразило, что Принс умеет играть на разных инструментах. Я помню, как Принс играл на кейборде в 13 лет. И он играл на органе как никто из нас. Мы его знали, но он обычно не особо выделялся и поэтому не был такими, как другие парни» - говорит Манти Мор, тоже бывший член Flyte Time.

Тайка часто посещала те места, где играли ребята. «Мы обычно ходили на шоу «Мы ищем таланты» или уличные парады в одном месте, которое называлось Общий Путь на севере города. Оно было разрисовано красным, черным и зеленым и должно символизировать силу черных. Обычно они блокировали улицы, чтобы устраивать уличные концерты. Принс тоже играл для туристов и бизнесменов. Я до сих пор люблю его об этом дразнить. Я ему иногда говорю, чтобы сбить с него спесь: «Ага! А вот и наш Пурпурный гений и его группа из отеля!» Несмотря на свои различия в характере, принсевский отец всегда активно поддерживал музыкальные амбиции своего сына, и часто посещал концерты Grand Central. «Я помню, как он все время торчал на их концертах, - вспоминает Чарльз. – Один раз мы играли в YMCA. Тогда дела шли не очень хорошо и к тому же пришло мало народу, но его отец везде бегал с фотоаппаратом и снимал нас со всех ракурсов».

К концу 1974 года произошли изменения в группе, когда Чарльз был вынужден покинуть команду из-за частых пропусков репетиций, потому что он предпочел им футбол. Его заменили на Морриса Дея. Он играл на барабанах. Моррис был впечатлен уровнем подготовки Принса и Андре и их деятельность в группе. «Принс и Андре были такими серьезными парнями. Они все время говорили: «Вот когда мы это сделаем…», «Когда мы подпишем контракт, мы станем знаменитыми…». Чарльз помнит тот день, когда его общим голосованием исключили из группы. «Я спустился с лестницы и увидел, что на мое место поставили ударную установку Морриса, а мою отодвинули. Я спросил: «Кто меня продал?!» Все сказали: «Принс!» А он ответил: «Это не только я, еще Андре!»

Незадолго после того, как Моррис и Виллиам присоединились к группе, Пепе Уилли, женатый на двоюродной сестре Принса, однажды увидел их на концерте зимней вечеринки, которая была организована его отчимом. Пепе с Принсем до этого уже общались по телефону, потому что Принс часто ему звонил по всяким музыкальным вопросам. Доурти попыталась уговорить его поработать с группой. «ЛаВонн хотела, чтобы кто-нибудь из музыкальной среды им помог. Так как я был принсевским родственником, я хотел ему рассказать о всем том, что я знал. Я ей говорил, что им следует больше репетировать и играть собственную музыку. У них было несколько прикольных вещей, но они точно не знали, как их преподнести. Они начинали так – немного пели и играли, а потом начинался 15-минутный джем. Играть-то вместе они умели, а вот петь – нет. Я им сказал, чтобы они отложили инструменты и поучились петь. Принс лучше всех играл на гитаре и поэтому я просил его подыгрывать, в то время как остальных заставлял петь» - рассказывает Пепе.
Немного с ними поработав, Уилли попросил своего друга Дейла Ментона, чтобы он их прослушал. Ментон был со-владельцем студии Кокхаус в Миннеаполисе. Там группа собралась и исполнила часть песен из своего репертуара, включая “You remind me of me”, “39th St.Party”, написанная Андре, и принсевская “Machine” с глубоким эротическим подтекстом, в котором женщина сравнивалась с машиной. После прослушивания стало очевидным, что чужие вещи они играют гораздо успешнее, чем свои.

В декабре 1975 Уилли нанял Принса в студию в качестве музыканта на исполнение разных демо-тейпов, которых он записывал там со своей группой, состоящей из Пьера Льюиса (клавишник), Венделла Томаса (бас-гитара), Дейла Александра (ударные) и бэк-вокалисток Кристи Лейзенберри и Марси Ингволдстад. Уилли играл на гитаре и пел соло. Для Принса это был первый раз записи в студии. Группа Уилли записала пять песен: “Games”, “I’ll always love u”, “If we don’t”, “Better than u think” и “if u see me”. Последнюю песню Принс очень полюбил и переписал ее в 1982, переменив название на “Do yourself a favour”. Название для группы Уилли придумал такое – 94 East.

По совету Дейла Ментона, ребята начали писать свою музыку, а в 1976 году Принс и Андре решили, что им пора записать демо на основе своих материалов. С помощью мамы Морриса они забронировали студию в ASI Studio на севере Миннеаполиса. Принс играл на кейборде и гитаре, Андре – на бас-гитаре, а Моррис на барабанах. Там они записали 6 песен: “39th St.Party”, “Lady Pleasure”, “Machine”, “U’re such a fox”, “Grand Central” и “Whenever”. Одним из инженеров в этой студии был Дэвид Ривкин, который впоследствии много и долго работал с Принсем.

Первое свое интервью Принс дал студенческой газете Central High Pioneer в феврале того же года. Он жаловался на рабочие условия в Миннеаполисе. «Я считаю, что группе, даже какой бы она хорошей не была, трудно начинать в этом штате, потому что тут нет крупных звукозаписывающих компаний или студий. Я уверен, что если бы мы жили в Лос Анжелесе или в Нью Йорке или в любом другом большом городе, то мы бы уже давно состоялись». В той статье группу называют Grand Central Corporation, хотя позднее ее снова изменили на Champagne, чтобы избежать столкновения с Чарльзом, потому что он утверждал, что название принадлежит ему, т.к. это он создал группу.

Записывающие сессии продолжились весной 1976 года, но уже в другой студии Moonsound за 25 доллара в час, и это было намного дешевле, чем в ASI. Студия располагалась на юге центра Миннеаполиса, а владельцем ее был Крис Мун. В детстве и в юности он увлекался стихами и написанием текстов песен, в то время он находился в поисках парнера, который положил бы музыку на его стихи. Посмотрев, как ребята играют у него в студии, он решил обратиться к Принсу с предложением о сотрудничестве. «Принс всегда приходил раньше других в студию, пробовал играть на разных инструментах. Однажды я его отвел в сторонку после сессии и сказал: «У меня к тебе деловое предложение. Я бы хотел, чтобы ты написал музыку к моим текстам. Я бы отдал тебе за бесплатно студию и мы бы с тобой вместе работали над песнями. Это очень просто, мы не будем подписывать никаких контрактов, просто пожмем друг другу руки и все. Я помогу тебе вырасти в настоящего артиста. Я постараюсь тебя вытащить отсюда в мир».

Таким образом, Принс получил право бесплатно заниматься в студии и обучаться техникой записи. Они договорились разделять доходы от сотрудничества пополам. «Принс немного подумал над предложением и что-то одобрительно промычал, что для меня означало, что он согласен», вспоминает Мун. Договор с Муном означало конец его членства в группе, и это его отдалило от остальных. Ему пришлось даже отдать свою гитару ЛаВонн. Несколько месяцев спустя ухода Принса, группа окончательно распалась.

В это время Принс начал активно работать и развиваться. «Я тогда весь углубился в написание песен и музыки. Я писал по 3-4 песни в день. Я не ходил в школу, я не от кого не зависил, у меня не было детей и девушки. Я полностью отрезал себя от внешнего мира». Это серьезно повлияло на его намерения сделать карьеру в музыке, однако такой подход вызывал негодование у его матери. «Она хотела, чтобы я учился в школе, поступил в институт. Она меня посылала в разные школы. Хотя у меня в принципе всегда были хорошие оценки».

Он теперь работал не покладая рук в студии Муна, иногда даже оставаясь там по выходным. Композиторство поначалу давалось трудно. Его первая песня была “Baby”, которая затем появилась на его первом альбоме.

Мун помогал Принсу преодолеть его врожденную стеснительность. Например, он советовал ему петь лежа на полу в темноте. И это сработало. Один из барабанщиков, которого Мун приводил в студию, был Бобби Ривкин (позднее известный как Бобби З), младший брат Дэвида. Бобби очень хорошо помнит, как он впервые услышал, как Принс играет на пианино в студии Муна. «С самых первых секунд я сразу понял, что он очень талантлив! Мне даже показалось сначала, что играет гений. Он играл на пианино, как никто, ранее мною услышанный. Было впечатление, будто у него четыре руки. Я тогда еще подумал, что ему, наверное, легко дается сочинять музыку. Он был очень загадочен и молчалив. И я тоже тогда подумал, что такому парню можно посвятить всю мою карьеру!» Вскоре Бобби начал репетировать вместе с Принсем и Андре в студии.

Принс и Крис Мун вместе представляли собой забавную комбинацию. На улице на них все оборачивались – почти двухметровый белый с огромым афро и крохотный негр с таким же, только черным афро. Несмотря на то, что у них был разный культурный багаж и 5 лет разницы в возрасте, они очень хорошо сошлись друг с другом, хотя Принс всегда сурово относился к пристрастию Муна к алкоголю и наркотикам в студии. «Принс всегда ненавидел, когда я закуривал травку. Он мне говорил: «Убери это! Тебе это не нужно». Я ему отвечал: «Ты прав, но мне это нравится». Даже на алкоголь он также реагировал. Он всегда следил за порядком и чистотой».

Постепенно Мун начал оценивать своего партнера по работе, как продукт, который можно было выгодно устроить на рынке. Но кто бы заинтересовался таким парнем, как Принс? Только девочки-подростки, потому что они будут думать, что он сексуален. Ведь о чем они обычно думают? Девчонки же развиваются быстрее, чем мальчишки, верно? – рассуждал Мун. Поэтому он предложил Принсу побольше нажимать на секс в текстах. Так родилась песня “Soft and wet”. «Потом я попросил его не использовать свою фамилию, а подписываться просто Принсем. И он сразу сел тренироваться в написании своего имени, а потом придумал рисовать сердечко вместо точки над i».

Мун написал тексты для большинства песен, но “Baby”, “I’m yours”, “Since we’ve been together”, “Leaving for New York” и инструментальная “Jelly Jam” были полностью написаны Принсем. Четыре песни потом вошли в его первый альбом For You: Baby, I’m Yours, Soft and Wet и Love is forever, которую Принс немного видоизменил на My love is forever. “Jelly Jam” позднее использовалась в конце песни “Just as long as we’re together”. А первоначальная версия ”Soft and Wet” намного отличается от той, которая в альбоме, в нем больше узнается диско и в вокал Принса добавлено эхо.

Попсовая “Make it through the storm” была одной из самых сложных песен, которые Принс не включил в свои диски в ранний период до For You. Позднее он ее записал с Сью Энн Карвелл, с которой он в 1978 году работал над одним проектом. Она потом выпустила эту песню, но она никакого отношения к принсевской версии не имела.

Осенью 1976 года Принс решил, что настал его час попытать счастья с звукозаписывающими компаниями в Нью Йорке. Он хотел, чтобы Мун представлял его в качестве его менеджера, но Мун отказался. Обиженный, Принс тогда отправился в Нью Йорк один, вооружившись кассетой с четырьмя песнями, которые он выбрал вместе с Муном: “Baby”, “Soft and Wet”, “Love is forever” и “Aces”. Остановился он у своей сводной сестры Шерон Нельсон на ее квартире в Манхеттене, а Мун обещал ему сделать пару предварительных звонков в компании. «Через неделю своего пребывания в Нью Йорке он мне позвонил и спросил, почему я ему не назначил ни одной встречи. Я ответил: «У меня небольшие проблемы, я не могу до них дозвониться, но я над этим работаю». Они обычно говорили мне: «Оставьте свое сообщение и мы вам перезвоним». Потом он наконец-то дозвонился до Атлантик Рекордс. Секретарше он сказал, что он представляет нового Стиви Уандера. «Две минуты спустя ее босс уже говорил со мной по телефону. Я сказал ему: «Меня зовут Крис Мун и я представляю Принса. Если вам нравится Стиви Уандер, то вам понравится мой артист. Ему всего 18 лет, он играет на всех инструментах и он не слепой!» Босс сказал: «Никогда в жизни не слыхал ничего подобного! Здорово! Я ничего не знаю, что это за музыкант, но пришлите мне его завтра к 9 часам утра». Несмотря на то, что Принс произвел на них впечатление, начальство из этой компании охарактеризовало его как «черезчур Мидвестерного» и что они так и не услышали хита.

В это время, пока Принс показывал свое мастерство в Нью Йорке, Мун отдал на прослушивание кассету с его песнями Оуэну Хасней, начальнику Ад Компани, рекламного агентства в Миннеаполисе. Мун был осведомлен о профессиональной карьере Хасней как музыканта, промоутера и публициста. Его сподвиг на это Бобби З, который работал курьером на фирме Хаснея. «Я доканывал его в течение недели, я пытался его заинтересовать нашим проектом», вспоминает Мун. Зато Хасней описывает это совсем по-другому. «Я сразу же раскусил таланты Принса. Меня не очень впечатлили его песни, а скорее его возможности. Когда я впервые прослушал кассету, я сразу же спросил: «А что за группа?» А он ответил: «Это не группа. Это один парень, который сам играет на всех инструментах, сам поет и сам все делает». Я тогда просто не поверил: «Ты шутишь! Это невозможно. Где он? Скорее соедините меня с ним».

Хасней сразу же связался с Принсем в Нью Йорке и выразил свой интерес по поводу того, чтобы стать его менеджером. «Он сидел в квартире своей сестры. И он был очень застенчивым, и я даже подумал: «Боже, да что же это такое?» Вообще просто ничего не говорил. Я помню, что я что-то говорил, вроде того, что «я буду оберегать твое творчество и чтобы никто не посягнул на тебя, потому что ты слишком юн». Это было как бы основой нашего разговора». После этого Принс решил вернуться в Миннеаполис. «Я вернулся в Миннеаполис и продолжал жить в доме у Андре. Я уже не так страшился бедности, потому что я знал, что я смогу это преодолеть. Мун решил пригласить Принса в гости к Хасней. «Мы сразу хорошо поладили, с самого начала, - вспоминает Хасней. – Я сразу подумал, что он отличный парень. Он был застенчивым, но не всегда. И он любил посмеяться, пошутить. Мы разговаривали с ним о его будущей карьере».

После того, как Хасней и Принс решили сотрудничать вместе, Мун отошел на второй план и вскоре и вовсе исчез. Они общались до 1982 года, но после даже ни разу не разговаривали друг с другом. В 1985 Мун продал те песни, которые Принс когда-то записал на Мунсаунде, принсевской звукозаписывающей компании, Controversy Music. Теперь Мун вспоминает те годы работы с Принсем со смешанными чувствами: «Был какой-то долгий период в жизни, когда я чувствовал боль, потому что я потратил тогда столько сил, а мне за это ничего не было».

В декабре 1976 года Принс подписал контракт с American Artists. Ему полагались 50 долларов в неделю, а Хасней подкупил ему инструментов. Потом он переехал из дома Андерсонов в однокомнатную квартиру в центре Миннеаполиса (на 2012 Albridge South). Комната в офисе Хасней была переделана в репетиционную студию, где Принс обычно играл вместе с Андре и Бобби З. «Мы примерно 7 или 8 месяцов джемовали в офисе Хасней. Играли практически каждую ночь. Принс все время писал песни», вспоминает Бобби З. После того, как Хасней потребовал от него написания более коротких песен, он выдал “I Like what u’re doing”, “Hello, my love”, которую он написал для секретарши Хасней, будучи в нее влюбленным тогда и “Neurotic Lover’s Baby’s Bedroom”, написанную после того, как Хасней купил ему драм-машину. Также по совету Хасней Принс скосил себе год, чтобы произвести впечатление на публику была молодостью и талантом. «Я подумал, что если его так ценили в 18 лет, то в 17 ему просто цены бы не было», признавался Хасней.

Потом надо было связаться с студии Sound 80 в Миннеаполисе, чтобы сделать первую демо запись. Для этого Хасней выбрал “Baby”, “Soft and wet” и “Make it through the storm”. Там же их вдвоем и проинтервьюровали для Minnesota Daily. В статье от 8 апреля 1977 года Хасней делился впечатлениями от работы с Принсем и высказывал уверенность, что с ним обязательно подпишут контракт. Журналистка, которая писала статью, позже рассказывала, что Принс показался ей «очень застенчивым, даже отчужденным, с тонким чувством юмора и с быстрой, интеллигентной улыбкой». Он ей поведал, что в будущем он хотел бы записывать джаз под псевдонимом под одним лейблом, а попсу под другим, что оказалось пророческим, учитывая то, что через 10 лет он запустил джазовую группу Madhouse, музыку для которой сочинял сам.

Хасней начал раскрутку, позвонив для начала в студии Warner Bros, CBS, A&M, RSO и ABC/Dunhill, представляя Принса, как «парня, которому 17 лет и который играет на всех инструментах». Он хотел вместо обычного 1 или 2-х альбомного контракта сразу контракт на 3 или 4 альбома и чтобы Принс сам продюсировал их. Большинство звукозаписывающих компаний отказывались от последнего, уверенные в том, что перед ними всего лишь 17-летний мальчишка, который ничего не умеет. После того, как они собственными глазами увидели, как он записывает песню в студии, они уже выстраивались в очередь на подписание контракта. В конце концов выбор пал на Warner Bros. Вице президент и директор промоушена Расс Тайрет возил Принса, Хасней и Левинсона на своей машине по Лос Анжелесу и, по словам Хасней, оказался «славным парнем с большим сердцем». Тайрет представил музыку Принса небольшой группе топ-менеджеров в Warner Bros, в которую входили председатель и президент Мо Остин, глава креативного сервиса Боб Регер, Карл Скотт, его заместитель и продюсер из A&R Ленни Варонкер. В числе артистов, работающих под Warner Bros были такие звезды, как Род Стюарт, Дайр Страйтс, Ван Хален, Джеймс Тейлор и Пол Саймон, а также черные звезды – группа Джорджа Клинтона Фанкаделик, Ал Джарро, Джордж Бенсон и другие.

Подписание контракта между Принсем с Warner Bros пришлось как-раз на времена диско, но мода на диско уже входила в конечную стадию, т.к. в основном им занимались черные группы. Принс был заинтересован прежде всего в позиционировании себя как артиста в любом направлении в музыке. «Он нам так и говорил: «Я не играю R&B. Я не играю рок-н-ролл. Я артист широкого профиля». Он не хотел, чтобы его воспринимали, как просто черного артиста. И поэтому он с нами и заключил контракт», вспоминает один из менеджеров в Warner Bros.

Контракт был подписан 25 июня 1977 года. Согласно условиям контракта, Принс должен был в течение 27 месяцев выпустить 3 альбома (первый спустя 6 месяцев после заключения контракта). Warner Bros оставляла за собой право обновить контракт в 2-х летний период (3 альбома) и через год (2 альбома). Принс же приобретал право быть со-продюсером своих альбомов, но это не гарантировало ему полной свободы действий. Принс получил 80 000 $ авансом и 225 000 $, в случае обновления контракта с Warner Bros через 2 года, и 250 000 $ (если он выпустит 2 альбома за год). Общая сумма контракта за 27 месяцев и с условием выпуска 3-х альбомов составляла 180 000 $ (60 000 $ за каждый).

После подписания Принса представили всем сотрудникам звукозаписывающей компании. «Он жутко стеснялся и вообще выглядел шокированным произошедшим», вспоминает Бадео. Бобби З рассказывает, что он был уверен, что именно так все и произойдет.

1 | 2 | 3 | 4 | 5